Читать книгу "Высоцкий: вне времени и пространства - Павел Сурков"

Семья Беломлинских — удивительная: они были знакомы со всем цветом ленинградской культуры, дружили с Иосифом Бродским, со многими поэтами, актерами, писателями, художниками… Но и с Владимиром Высоцким их тоже свела судьба: дело в том, что Виктория в юности хотела стать актрисой и поступила в Школу-студию МХАТ. На тот же курс, что и юный Володя Высоцкий. К сожалению, общение было недолгим — после первого курса Виктория оставила учебу и переехала в Ленинград. Но и на первом курсе она запомнила Володю: «Это был 1956 год. У Высоцкого были трудности при поступлении. Мы сначала прошли туры, а потом надо было сдавать общеобразовательные экзамены. Сложности у него были потому, что педагоги, которые приняли его по актёрскому мастерству, сомневались, всё ли у него в порядке с голосом, с голосовыми связками. Его стали посылать к ларингологам, которые обслуживали МХАТ. Я случайно присутствовала при разговоре, когда он пришёл и объяснял нашему мастеру Вершилову, — это был старый мхатовский актёр, к которому мы с Володей оба попали в группу, — что он был у врача. Врач сказал, что у него никакой патологии голосовых связок нет, что горло у него совершенно здоровое, просто это такой природный голос»[48].

В тот момент гитара еще не была верной спутницей Высоцкого, но интерес к «городскому романсу», народному стихосложению он испытывал невероятный — и это подтверждает Беломлинская: «Надо сказать, что я совершенно лишена музыкального слуха. Но когда выяснилось, что я поступила, то я обо всём забыла и, сидя на столе в приёмной, не своим голосом орала такую песню:

В тихом городе возле гавани В семье боцмана я родился, И мальчишкою лет семнадцати На большой пароход нанялся.

Высоцкий подошёл ко мне и с огромным интересом слушал, ему моё исполнение ужасно понравилось. Вот тогда мы с ним впервые заговорили».

А история появления того самого портрета — ничуть не менее интересная. Михаил Беломлинский работал в ленинградском журнале «Аврора» — том самом, в котором появится публикация Смехова «Мои товарищи — артисты», и о концерте в редакции которого мы уже вспоминали в главе «Высоцкий и Галич». Беломлинский с женой были на этом концерте, и во время выступления Михаил рисовал Высоцкого, рисовал в своей традиционной манере, немного шаржированно. После концерта Беломлинский подошел к Высоцкому и показал ему свои шаржи, один из которых Высоцкому очень понравился. И тогда Беломлинский попросил подписать его — но не себе, а дочери Юле (той самой, что помогла мне в работе над этой книгой). И Высоцкий поставил на шарже свой росчерк и знаменитое пожелание «Добра!». По просьбе Высоцкого Беломлинский повторил этот рисунок и подарил его Владимиру Семеновичу. К сожалению, это была последняя встреча семьи Беломлинских с Высоцким.

Портрет В. Высоцкого работы М. Беломлинского

(фото предоставлено Ю. Беломлинской)

А вот опубликованный в книге Новикова шарж с автографом Высоцкого — это уже коллаж. Беломлинский нарисовал его в образе Гамлета чуть позднее и на его репродукции добавил роспись Высоцкого. Вот такая удивительная история двух портретов Высоцкого — таких разных, но таких замечательных, несущих на себе след души и автора, и его невольной «модели».

«Мне не смешно, когда фигляр презренный…»

Эта книга была уже почти закончена, когда я вдруг понял, что надо раскрыть в ней еще один важный аспект из биографии Владимира Высоцкого — его отношение к подражателям и пародистам. Не раз в своих выступлениях Высоцкий весьма негативно отзывался о тех, кто пытается пародировать его манеру исполнения или, скажем, поэтический слог. При этом, однако, само искусство пародии он понимал и, некоторым образом, даже приветствовал — среди его знакомых и даже друзей были в том числе и писатели-сатирики.

В частности, одним из таких людей был Михаил Жванецкий, который в одном из интервью оставил трогательные воспоминания об общении с Высоцким и Мариной Влади[49]. Михаил Михайлович, например, рассказывал даже о возможности совместного концерта, целой программы, которая, к сожалению, не состоялась: «Мы выступали вместе на капустниках в Театре на Таганке. Был какой-то юбилей, там еще Любимов был… Володя очень хотел, чтобы был спектакль, — он тащил меня к Любимову: песни Высоцкого и монологи Жванецкого. Этого он очень хотел. Ведь как у нас с Володей получилось? Когда я еще работал в Московском мюзик-холле, мне сказали: „Вы знаете, есть такая заявка на спектакль — подали Владимир Высоцкий и Марина Влади — „Москва-Париж“, где они будут ведущими, Марина — на французском, а Высоцкий — на русском языке, а мюзик-холл как бы совершает поездку из Москвы в Париж“. Они с Мариной тогда плавали на теплоходе „Грузия“, и я получил телеграмму, мы тогда еще не были знакомы: „Миша, не хотите ли встретиться по поводу спектакля“. Я пошел встречать теплоход „Грузия“, и увидел Высоцкого. И все остальные увидели Высоцкого — к сожалению. Толпа ринулась к нему, я еле пролез на теплоход. Я не знаю, на кого больше смотрела толпа — на Высоцкого или на Марину Влади… Они где-то переночевали, а на следующий день у нас был концерт с Карцевым и Ильченко. Одесса, жара, дневной концерт, 12 часов. И друг Высоцкого Олег Халимонов их привез на этот концерт — Володю и Марину. А концерт был на заводе „Промсвязь“, и когда туда приехали Высоцкий и Влади, то руководство вообще чуть не отменило концерт вообще. Никого не интересовали никакие Карцев и Ильченко — когда тут Высоцкий и Марина Влади! Столпотворение, стали приходить люди с других заводов — и тогда Володя встал и сказал: „Простите, сядьте, пожалуйста, давайте вместе посмотрим концерт“. Это было наше первое знакомство. Вечером я повез их к своим друзьям-морякам, и с тех пор я приобрел друга-Володю, и Марину, которая стала поклонницей моего творчества… А с Володей мы встречались часто в Ленинграде. Мы любили ходить в сауну — с нами ходили Кирилл Ласкари, Демьяненко, Барышников… И вот однажды у кого-то на квартире, по-моему, у Ласкари, мы сделали этот спектакль, который мечтали сделать у Любимова: я читал монологи, Володя пел песни…».

Было еще и несостоявшееся сотрудничество Высоцкого с Аркадием Райкиным — тот тоже хотел включить песни Владимира Семеновича в свои спектакли и фильмы. Сперва — это было сотрудничество для готовящегося к постановке в Ленинградском театре миниатюр, где работал Райкин, спектакля «Мамонты», и Райкин хотел включить туда песню Высоцкого (о Высоцком ему рассказал сын Константин). Высоцкий даже написал эту песню, она называется «Заповедник».

Высоцкий приехал к Райкину в гости в Ленинград, но не один, а вместе с Золотухиным. Владимир Семенович пришел на встречу с гитарой, пел песни, причем довольно громко — в результате в квартиру Райкиных позвонили соседи и попросили сделать магнитофон потише. Каково же было их удивление, когда Рома, жена Райкина, сообщила, что это не магнитофон, а живой Высоцкий поет у них в гостях. Константин Райкин позднее вспоминал, что соседи вытащили стулья на лестничную площадку и сидели, слушали импровизированный концерт Высоцкого (и даже умудрились его записать)…